COVID-19 не повлек за собой зомби-апокалипсиса, как это бывает в популярной литературе после возникновения вируса, выходящего на уровень пандемии. Но его влияние на мировой порядок, политическое и экономическое устройство мира выглядит не менее катастрофическим. Первым глобальный удар вируса принимает Китай, который начинает возвращение к обычной жизни после нескольких месяцев ограничений и блокады. Вирус, по оценкам экспертов, становится самым большим вызовом для Коммунистической партии Китая после протестов на площади Тяньаньмэнь в 1989 году.
Смертельное молчание
Главный вопрос, который звучит в адрес КПК – кто же должен нести ответственность за вспышку вируса в Ухане? Безусловно, партия предприняла титанические усилия, чтобы избежать смерти миллионов граждан, но меры были запоздалыми. Последние данные, просочившиеся в СМИ, говорят о том, что в стране знали о новом заболевании еще за месяц до того, как объявили о нем руководству ВОЗ. Журналисты South China Morning Post обнародовали данные правительства Китая о том, что первый случай нового вируса в стране был фактически зафиксирован не 8 декабря, а 17 ноября, его носителем стал 55-летний житель Хубэя. С 17 ноября, когда он обратился к врачу, ежедневно появлялись от одного до пяти новых случаев заражения, к 15 декабря таких случаев было 27, к 20 декабря их стало уже 60. 27 декабря, как известно, врач одной из больниц Хубэя Чжан Цзисянь предупредил Госкомитет здравоохранения КНР о появлении нового коронавируса. 30 декабря врач из Уханя Ли Вэньлян первым сообщил о новом вирусе, аналогичном вирусу SARS, в беседе выпускников медицинского факультета Уханьского университета в чате WeChat, после чего был вызван в полицию и строго предупрежден о недопустимости распространения слухов. На тот момент заразиться успели уже больше 180 человек, хотя врачи не обо всех случаях подозревали. 31 декабря было 266 заболевших, 1 января - уже 381. При этом 11 января администрация Уханя заявляла, что в их регионе «всего 41 случай заражения»… Драгоценные первые 40 дней благодаря правительству провинции были упущены, людей никто не информировал о том, как не заразиться новым вирусом, и COVID-19 вырвался наружу. Через несколько месяцев ВОЗ признает его пандемией. И пока мир борется с ней, Китай активно ищет истинного «нулевого пациента». По данным South China Morning Post, чиновники уже установили 266 человек, которые заразились коронавирусом в 2019 году и все при этом в какой-то момент наблюдались врачами. Некоторые из этих случаев были установлены задним числом, после проверки анализов у уже здоровых людей. Таким образом, могли быть и более ранние случаи заражения COVID-19, о которых еще не известно либо данные были скрыты и умышленно. А в том, что это произошло, следует винить не иностранные заговоры, как это делалось Китаем в случае иных проблем – китайско-американская торговая война, протесты в Гонконге, обвинения в кибератаках и шпионаже – а внутренний кризис системы здравоохранения.
Песнь протеста
Кризис в Китае не только в здравоохранении. Но и на политическом поле. Если 30 лет назад во время протестов в Китае не было Интернета, то сейчас, даже несмотря на цензуру и ограничения, население Китая имеет возможность черпать оттуда независимую информацию из независимых источников и социальных сетей. Исключительную монополию партии на информацию, истину и доминирующий политический нарратив забрали новые технологии, в стране растет инакомыслие и протест против власти (яркий пример – протесты в Гонконге), и это становится угрозой для Си Цзиньпина. После того, как стало известно, что власти Хубэя почти месяц скрывали информацию о новом вирусе, в соцсетях поднялась новая волна возмущения. Анти-истеблишментские настроения выросли, увеличивается и недоверие к Си Цзиньпину. Что может привести к неприятным для него последствиям, о чем уже говорят эксперты. В частности, политолог, адвокат и публицист Гордон Чанг, автор книги «Грядущий крах Китая».
«Си Цзиньпин в конце прошлого месяца взял на себя ответственность за усилия Пекина по борьбе с эпидемией. Но поскольку неудачи стали очевидны, он с тех пор незаметно перекладывает ответственность на других. В конце января он сформировал оперативную группу по коронавирусу, но, в отличие от других органов Коммунистической партии такого рода, не взял на себя никакой роли, оставив председательство своему политическому противнику, премьеру Ли Кэцяну, и предоставив его в качестве мальчика для битья. Теперь Си утверждает, что все под контролем. Он сказал: «Вспышка болезни – это серьезное испытание китайской системы и потенциала управления, и мы должны суммировать этот опыт и извлечь из него урок». Китайские лидеры, как напоминает нам Генри Киссинджер, используют уроки китайской истории для формирования современной политики. Поэтому у господина Си в эти дни на уме должны быть два события, которые происходили в городе Ухань ранее. Во-первых, революция, положившая конец двум тысячелетиям имперского правления, началась в этом городе в октябре 1911 года. Во-вторых, примерно 10 000 жителей вышли на улицы Уханя во время первой крупномасштабной Гонконгской демонстрации на материке в начале июля», – отметил он в своей статье «Почему Китай обвиняет Америку в распространении «паники» по поводу коронавируса?» в The National Interest. – «Смерть 7 февраля Ли Вэньляна, уханьского врача, который пытался предупредить страну о коронавирусе, вызвала излияние горя и огненную бурю критики по всему этому городу и по всем китайским социальным сетям. Расстроенные китайцы, следуя за протестующими в Гонконге, ответили тем, что приняли в качестве своего неофициального гимна «Do You Hear The People Sing?» (песня из мюзикла «Отверженные», прим.авт.). Китайский народ теперь публично говорит, с помощью песни и более прямых средств, что настоящая болезнь в их стране – это коммунистическое правление».
По его мнению, в этой ситуации «коммунистические правители Китая нуждаются в козлах отпущения». Косвенно к поиску этого козла отпущения извне можно отнести и слова официального представителя Министерства иностранных дел Китая: Чжао Лицзянь заявил, что COVID-19 мог быть завезен в Ухань умышленно из США.
Конец «Поясу и пути»?
Наконец, китайское экономическое господство под угрозой. Си Цзиньпин сделал ставку на большие цели плана «Made in China 2025». В нем 10 областей ( от IT до сельского хозяйства), в которых страна была стать мировым лидером. До 2025 года КНР должна была занять позицию одной из ведущих мировых производственных площадок, до 2015 года – войти в середину мирового рейтинга крупнейших мировых производителей, и к 2049 году – стать ведущим мировым центром производства. Но решая проблемы, мешающие этим целям, и гоняясь за тем, чтобы США и их союзники не мешали распространяться китайскому влиянию, руководство партии упустило системные внутренние проблемы в виде эрозии партийной системы и экономической стагнации. И сейчас столкнулось с ними лицом к лицу – как и с тем, что «Made in China 2025» может не воплотиться. И с тем, что придется урезать амбиции по линии глобальной инициативы «Один пояс – один путь». Экспертное сообщество отмечает: стране для решения внутренних проблем понадобятся ресурсы, и даже для поддержания прежний позиций Китай вряд ли продолжит прежние влияния в ОПОП. В частности, о том, что Юго-Восточной Азии, Большому Ближнему Востоку и Центральной Азии надо прекратить надеяться на проект, в интервью «Евразия.Эксперт» уже заявил директор по исследованиям аналитической компании Future Risk, специалист по политэкономии Тристан Кендердайн.
«Большая часть китайских прямых иностранных инвестиций направлялась в фиктивные проекты тщеславия в рамках инициативы «Пояс и путь». Все более вероятно, что инициатива «Пояс и путь» не будет оправдывать даже ожидания самого Китая. Поскольку она, судя по всему, в любом случае провалится, дополнительное давление внутреннего экономического спада, вызванного COVID-19, означает, что будет меньше капитала, доступного для инвестирования в зарубежных странах. Эти инвестиции еще и близко не достигли своего предела. Но существовал огромный потенциал для того, чтобы эти инвестиции в промышленное производство, инфраструктуру и заводы по производству машин и оборудования могли трансформировать экономику стран-реципиентов. Эти китайские исходящие ПИИ направлялись в Восточную Африку и в меньшей степени в страны Ближнего Востока и Центральной Азии. В Восточной Африке, в частности, было действительно похоже, что они могли бы помочь запустить индустриализацию в Эфиопии, Кении и Танзании. А на Ближнем Востоке китайские инвестиции в Израиль, Оман, Иран, Саудовскую Аравию и в Центральную Азию, особенно в Казахстан и Узбекистан, казалось, изменят промышленные схемы центральноазиатских экономик и заполнят отраслевые ниши в ближневосточных экономиках. Все это выглядит сомнительным, поскольку замедление темпов роста в Китае приведет к истощению средств, которые были предназначены государственно-капиталистической системой для инвестиций в зарубежные страны», – заключил эксперт.
Теперь КПК поставлена у стенки и руководство ее должно извлечь уроки из ситуации и изменить свои методы на более популистские, чтобы рассеять зреющее недовольство населения. В противном случае народная поддержка и политическая легитимность будут утеряны окончательно.
Алия САДЫКОВА
Кыргызстан готов к приходу китайского коронавируса 2019-nCoV 
В Бишкеке пройдёт международная конференция для разработчиков игр 
Что подарил Кыргызстану за 100 дней работы новый кабмин 
Как объединение Анонимных Алкоголиков помогает начать новую жизнь 
В Бишкеке продолжаются споры вокруг введения 10-летнего моратория на охоту