«Так жили миллионы»: ВОВ глазами очевидцев

После ветераны, которых с каждым годом остаётся всё меньше, выпьют фронтовые 100 граммов и, не афишируя, вспомнят тот ужас, который довелось пережить. О нём – наедине с собой, это – личное.

«Не делайте из меня героя»

Вспоминать о событиях прошлых лет – времени страшном и тяжёлом, любят не все. Оказавшись в гостях у четы Ерохиных, фразу «Не делайте из меня героя» я услышала неоднократно. «Такая биография у тысяч, так жили все» - отметил Алексей Васильевич, усаживаясь на диван.

«А вообще, нужно было поговорить с теми, кто в боях участвовал. Я ничего героического не совершил» - подчеркнул пенсионер.

Это, конечно, скромность. Но обо всём по порядку. Алексею Васильевичу 92 года. Он – активный интернет-пользователь, который поддерживает связь с детьми, живущими в России, по скайпу. Живёт он в Бишкеке с женой Надеждой Петровной. Пара тех, кто о военном времени знает многое, в беседе всё больше о послевоенном периоде рассказывала, но услышать парочку историй, которые дед Алексей афишировать не любит, всё-таки удалось.

Родился мой собеседник в селе Ибердус, что в Рязанской области. После семья переехала в Орехово – Зуево, где и застала молодого парня новость о начавшейся войне. На фронт Алексея Васильевича не отправили – возраст был не тот, а вот в полковой школе учёба была.

- Получил повестку, пришёл на вокзал. Там – командование, офицеры. Повезли нас в город Дмитров, служба в полковой школе началась. Учился я на шофёра, пока обучение к концу подошло, там и война закончилась, потребности в сержантах уже не было. В первые годы войны немцы почти к Москве подошли. Все школы позакрывали, госпитали там разбили. Нас, мальчишек, за шиворот и в ФЗО. К станкам, на заводы. Мины делали. Мне тоже довелось заготовки обтачивать, но мне эта работа была не по душе. Думал ли о войне, о будущем? А сейчас молодёжь много о чём задумывается? Вот и мы такими же были, не лучше и не хуже. С единственным отличием: мы защищали Родину. Там у каждого были мамы, папы, жёны и дети. Получил приказ, всё - слушаюсь и повинуюсь! Не нужно меня героем делать, воевал весь народ - говорит Алексей Васильевич.

- Лёша, ты о войне расскажи, - вступает в разговор Надежда Петровна. – Как ты на машине подорвался, как колоски пшеничные ел?

- Да что об этом говорить? Война – она и есть война. Брат мой – Георгий – воевал. Он уже был офицером, когда всё началось, на Востоке служил. Обыкновенная, девушка, биография, как у миллионов людей того поколения. Вы сейчас доллару молитесь, а мы – партии. Хотя это сейчас я  так говорю. Товарищи, бывшие на фронте, рассказывали: сидишь в окопе, а командир криком «за Родину, за Сталина!» поднимает. И попробуй не пойти в бой, свои же и пристрелят. Не дай Бог такое пережить – на этой фразе Алексей Васильевич отправился на перекур.

- Давайте лучше я расскажу. Он был отличным шофёром. Если что-то ответственное, то ему поручали, знали: не подведёт. Нужно было что-то отвезти, его подняли и отправили. Ждут, а Алексея всё нет и нет. Стали разбираться в чём дело, искать. Выяснилось, что в его машину снаряд попал, он вылетел из автомобиля, но остался жив. Всей жизни не расскажешь… Такой голод тогда был, идёт человек, падает и умирает. Тиф брюшной был, ранеными вся земля устлана, моего крёстного как-то по шею землёй засыпало. А вонь – то какая, - вспоминает Надежда Петровна.

«Идёт война народная» …

О раненых она знает не понаслышке: мать работала в госпитале, что в Орехово – Зуево, а 12-летняя девчушка ей во всём помогала. Как-то даже жизнь солдату спасла.

- Принесли на носилках раненого, он был очень тяжёлым, одно мясо… Я думала, что умрёт в ту же ночь. Прихожу утром в госпиталь, а он живой! Все кровь сдают – санитарки, солдаты, которые себя получше чувствуют… У них тоже кровь брали, но по чуть-чуть. А слабые все были, девушка… Питание было очень плохим, конечно. Коек не было, солома на полу, тряпки… Ни подушки, ничего. Шинелями

укрывались, так и лежали. А некоторые даже песни пели: «Идёт война народная…». Поют, а у самих слёзы по щекам. Но я про солдата говорила. Прихожу я утром в госпиталь помогать и слышу, что парень тот плох: если кровь срочно не влить, то помрёт. А брать её не у кого. Я подошла к врачу и попросила взять кровь у меня. Сергей Иванович отказывался – мол, сама голодная и мала ещё. Но мама дала своё согласие. Сколько взяли – не знаю, но я сознание потеряла. Когда очнулась, передо мною было немного чая и кусочек хлеба. Я съела, а голова кружится… Попросила поднять, а мама шепнула, чтобы аккуратно домой шла, она котлет нажарила. Думаю: каких котлет, откуда? Заглянула в сковородку, а там на вид конский кал. Не стала есть, - вспоминает Надежда Петровна. – А в то время ещё по домам ходили, всё для фронта собирали. В нашем районе это были две женщины и мужчина на костылях. Нас в семье пятеро детей, чтобы как-то прокормить, мама красивую шаль в трёшницу на пару стаканов пшена поменяла. Из него по вечерам жиденькие супчики варила. Вечером сидим, стук в дверь. «Всё для фронта!» … А у нас пшено в стакане. Воевала мама с ними в коридоре, пускать не хотела, а они –то пытаются… Тогда мать взяла топор и пообещала зарубить всех детей и их следом. Мы испугались, младшая сестрёнка предложила под койку залезть – там не достанет. Я описалась тогда от страха, сидим, молчим… Не пустила их мама. А так есть мне в тот день хотелось, к котлетам ведь не притронулась… Сварила мама суп, на сковороде что-то поджарила, вроде яичко. Я украла, пока никто не видел. Налила чашку, съела всё, а мама - то позже ещё предложила, не знала, что я уже поужинала. Я и эту порцию съела. Как мне плохо тогда было… Живот раздулся, тошнит, а сказать боюсь. Тогда соседка к нам пришла, посмотрела на меня и сказала маме, что я объелась. Та удивилась – мол, ужин скромный. Меня тогда за руку схватили, подняли и сказали бегать. Начало рвать, плохо очень, но выжила. Больше не воровала – делится собеседница.

- Надежда Петровна, а что с солдатом тем стало, выжил?

- Приходим мы в госпиталь, а он разговаривать начал! Молодой совсем, красивый, Лёшей звали. Весь забинтован, только кончики пальцев торчат, и те в крови. «Надюшка пришла, спасительница моя!» - говорит и пальчиками до моей руки дотронулся. А я всё убегала, просила не трогать. Поднялся солдат, выжил. Одно из самых радостных воспоминаний тех лет. А их мало, деточка. Кругом бомбы, дым, ничего не видно, каждый день раненых везут, каждый день смерти – людей в яму даже не закапывая кидали. Вонь была ужасной. Я долго на базар на мясные ряды ходить не могла, стояла и просила людей кусочек мяса взять – запах мне госпиталь напоминал. А военное дело? Дали бы мне ружьё, я бы и сейчас в цель попала!

- Помните тот день, когда о Победе объявили?

- Я тогда у дяди была. Он с передовой контуженный пришёл. Мы на улице стояли и тут… «Говорит Москва…». Сказали о Победе. Такая стрельба началась! Думаю: «Как так? Победа и стреляют» … А это наши вверх палили. Это нужно было слышать и видеть! Радость, слёзы. Брат погиб, отец, дядя контуженный, двоих братьев не стало – из одной семьи 5 человек! А брату даже 18 не было, ушёл добровольцем, его убили сразу. Пришли мы домой, а есть по-прежнему нечего. Долго голод был, всю ночь хлеб в магазине ждали. Очень тяжёлое время.

Ордена смыл в унитаз…

Познакомились Алексей Васильевич и Надежда Петровна после окончания войны. Через забор на танцы перелазили – денег не было. Так и стали дружить.

- Потом поженились, жили сначала у золовки, но после Лёша сказал, что нужно отделяться. Поехали на целинные земли в Павлодар, домик там построили. Но там было очень холодно, - вспоминает Надежда Петровна.

- В минус 40 в рейс ходил. Когда сейчас в минус 20 говорят про аномальные морозы, я поражаюсь! 30 градусов мороза – это нормально. Вот 40 – тяжеловато. Костры под машинами разводили – говорит Алексей Васильевич.

- А как-то раз он в реку провалился. Уехал в рейс, вернулся весь мокрый, замерзший… Машина под лёд ушла, а они с грузчиком успели выскочить и по льду выкарабкаться. Холодно там было, Лёша сказал, что в Киргизию надо ехать. Он служил там, народ понравился. Я в шоке сначала была: трое детей, там у нас никого нет, языка не знаем! Но муж настоял, - улыбается собеседница. – Приехали, квартиры нет, на вокзале сказали, что нужно ехать на ГЭС-2. Там, уже под вечер, когда дочь засыпала на ходу, обратилась за помощью к женщине. У неё была квартира, но там уже был жилец. Помню, сказала мне, что он на луке работает. Я удивилась: как это? Война закончилась, а он стреляет! Оказалось, что лук выращивает. Уступил он нам квартиру. 6 лет там прожили, а после времянку решили снять. Дом построили у Аламединского рынка, но его стали расширять, и мы под снос попали. Квартиры выделили, а так переезжать сначала не хотела!

- А про заводы? – вступает в диалог Алексей Васильевич. – Тогда безработица была, как только приехали, пошёл на работу определяться. У меня удостоверение было заслуженного шофёра, награды. Думал, что все дороги открыты, а не тут-то было! У заводов толпы стояли, мест рабочих не было!

- Он тогда ордена в унитаз смыл, - шепнула Надежда Петровна.

- Как смыл? Алексей Васильевич, правда?

- Работу не давали, зачем они нужны? Более практичные люди у ларька за 100 граммов обменяли. Тогда это было не нужно. А инвалидов сколько после войны было? Идёшь по вокзалу, а там вереница из них – кушать что-то надо. А потом они резко пропали. В дома отдыха забрали, условия создали. Остались те, кто мог себя прокормить. А вообще не судите, девушка, что раньше было плохо, а сейчас хорошо или наоборот. Это лично восприятие каждого человека. Всё, что судьба не пошлёт, будьте перед ней честны!

Битва за маленький остров: как пограничники защищали Даманский от Китая? Подробнее