Практически в каждой из стран, кроме Туркменистана, предпринимаются попытки обеления и героизации не только пособников фашизма. Но и борцов за национальную независимость Туркестана и басмачей.
После окончания Второй мировой войны многие страны мира, пострадавшие от национал-социализма и его главной доктрины о расовом превосходстве, приняли законодательные меры против того, чтобы его идеи не смогли укорениться вновь – в том числе через исторический ревизионизм. В той или иной форме неонацизм, исторический ревизионизм и оправдание идеологов и пособников нацизма, преступления на национальной почве, проявления фашизма, расовой, межнациональной и межрелигиозной нетерпимости оказались запрещены в большинстве стран Европы, а также в некоторых странах Юго-Восточной Азии, где в это время бушевала японская агрессия против соседей. Однако через 75 лет в мире вновь неспокойно. Внутренние законы государств и база на уровне ООН – Всеобщая декларация прав человека и другие документы – оказались слабым барьером для фальсификации и искажения истории, героизации нацизма 20 века и формирования неонацизма века 21-го. Как и антидискриминационное законодательство, фактически остающееся лишь на бумаге.
В бывших странах СССР вопрос о том, как не допустить возвращения идей, способных привести к новым войнам и геноциду миллионов человек, возник после распада Союза. Прибалтика и Украина, где идеи «колонизации русскими» и «советской оккупации» поддерживались и культивировались еще при советской власти, не стали вводить подобных законопроектов. А наоборот, дали зеленый свет скрывавшимся десятилетиями коллаборационистам, ставшим «народными освободителями», дали им возможность выходить открыто на свои акции и шествия, не стали трогать неонацистские группировки, и адаптировали законодательство под ксенофобию и нетерпимость в отношении языковых и этнических меньшинств – преимущественно этнических русских или русскоговорящего населения. В России исторический ревизионизм и героизация коллаборационистов может обернуться проблемами с законом по статье 354 УК РФ («Реабилитация нацизма»). Но в странах Центральной Азии эти идеи в сочетании с стремлением к десоветизации набирают популярность, сосуществуя с чествованием ветеранов Великой Отечественной, празднованием Дня Победы на государственном уровне и тем, что Таджикистан и Казахстан являются соавторами вместе с Россией резолюции Генассамблеи ООН «Борьба с героизацией нацизма, неонацизмом и другими видами практики, которые способствуют эскалации современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости».
Голоса в Сети и вне ее о «советской оккупации» и о том, как бы было хорошо, если бы войска вермахта добрались до Центральной Азии и дали бы возможность республикам создать Большой Туркестан, звучат громче и являются фактически безнаказанными и в Кыргызстане, и в Казахстане в некоторых закрытых «группах по интересам» в социальных сетях, и не только в них. А от устной героизации солдат Туркестанского легиона в Кыргызстане уже начали переходить к более решительным мерам. Дискуссии в обществе, не наказуемые уголовно и административно, привели к тому, что в парламенте Кыргызстана в конце 2019 года выдвинули поправки в Закон Кыргызской Республики «О правах и гарантиях реабилитированных граждан, пострадавших в результате репрессий за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и другим признакам». Согласно ему, предлагается на государственном уровне реабилитировать жертв репрессий в период с 1 января 1918 по 31 декабря 1953 года на территории современного Кыргызстана – авторы документы считают это «покаянием». Однако покаяться предлагается перед весьма интересной подборкой «инакомыслящих». В военное время (1941-1945 годы) предлагается реабилитировать осужденных за шпионаж, диверсии, вредительство, саботаж, террористические акты в военное время (и во время мирное осужденных за террористические акты в эти годы тоже), а так же самовольно уходивших с предприятий рабочих и их руководителей, колхозников-уклонистов от повышения трудодней и беглецов с мобилизации на сельхозработы. В довоенное время – признать «не содержащими общественной опасности» и полностью не действительными предлагается и обвинения, предъявленные по нарушению 26 постановлений, указов, циркуляров и других документов. Связанных с установлением советской власти в регионе, борьбой с контрреволюционерами и басмаческим движением, ликвидацией кулачества как класса, спекуляцией, коллективизацией и мерами по «репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» 1937 года. Подобный всплеск исторического ревизионизма был приурочен не только к 75-летию Победы, в преддверии которого президент Сооронбай Жээнбеков неоднократно заявлял о недопустимости фальсификации истории (а тем временем законопроект о реабилитации шпионов, диверсантов, вредителей и террористов в военное время на территории КР прошел общественное обсуждение без президентского внимания). Но и к региональным и парламентским выборам 2020 года, и, очевидно, был предназначен для отвлечения внимания населения: карта необходимости пересмотра истории Кыргызстана за последние сто лет в ультраправую или левую сторону – неотъемлемый элемент кыргызской политики, на которую общественность реагирует остро. Раскачивается не только русофобия, но и синофобия на бытовом и общественном уровнях.
Примечательно, что при этом «Бессмертный полк» в Кыргызстане в последние 2 года собирал по стране более 60 тысяч участников, а в селах местные жители до сих пор иногда ставят за свой счет маленькие мемориалы героям Великой Отечественной, что были их предками или односельчанами. Но это больше касается старшего и среднего поколения кыргызстанцев, нежели молодежи в лице школьников и студентов, а также общественных деятелей до 35 лет. Среди нее идеи «неполноценности» и «превосходства» кого-либо по каким-либо признакам приживаются очень легко.
В Казахстане пока до переделывания законов не дошло, однако первые тревожные сигналы, связанные с межэтнической ситуацией, есть. В республике установлена уголовная ответственность за возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой, сословной и религиозной розни, предусматривающая наказание от 2 до 7 лет лишения свободы и от 12 до 20 лет в составе группы лиц. Но в соцсетях все больше национал-патриотических настроений, которые очень редко заканчиваются вмешательством со стороны КНБ РК и МВД РК. Преимущественно они носят русофобский и синофобский характер, как и в Кыргызстане, встречаются и выпады в адрес нацменьшинств на социальном и бытовом уровнях, и агрессия. Однако национализм пока не переходит границ и в Казахстане дело не доходит до открытых выявлений симпатий фашизму и нацизму и формирования каких-то крупных неонацистских структур. К памятникам и мемориалам, связанным с героями Великой Отечественной, относятся там очень трепетно. Их берегут и возводят новые, как за счет населения, так и за счет государства. Случаев осквернения их практически нет, а если такое и бывает, то государство реагирует оперативно. Кроме того, граждане избегают даже ревизионистских интерпретаций образов героев Великой Отечественной – так, в частности, в минувшем году в городе Семей казахстанцы настояли на демонтаже памятника знаменитой пулеметчице Маншук Маметовой из-за того, что скульпторы исказили ее образ до неузнаваемости. Попыток реабилитации тех, кто хоть как-то помогал фашизму – диверсиями ли в тылу или шпионажем на фронте – на законодательном уровне в стране нет. Как нет и попыток реабилитации «жертв красного террора» в лице басмачей на законодательном уровне – в Казахстане первый президент Нурсултан Назарбаев заложил строгую политику памяти. Однако часть историков уже более 10 лет пытается доказать, что к жертвам репрессий должна относиться и национальная элита, которая ратовала за «Туранское государство», и казахстанцы, ставшие жертвой массового голода в 30-е годы и коллективизации в 20-е годы. Их поддерживают оппозиционеры, придерживающиеся националистических взглядов.
В Таджикистане попыток возврата к пересмотру исторических событий первой половины 20 века нет. Власти республики, и обычное население нетерпимы к дискриминации по расовому, религиозному и иным признакам. Законодательство республики запрещает деятельность экстремистских и радикальных националистических партий, а также воспрепятствует всяческому распространению в Интернете и СМИ человеконенавистнической риторики и идей, основанных на теории расового или этнического превосходства. Не только через УК РТ, но и через законы о выборах, обращениях в госорганы, общественных объединениях, о СМИ. Власти Душанбе следуют стратегии неприемлемости любых форм расовой дискриминации, проявлений героизации нацизма и пересмотра итогов Второй мировой войны. Любые попытки героизации нацизма, неонацизма, иных современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости республика пресекает и на своей территории, и на международном уровне. В стране чтут память героев и жертв Великой Отечественной и Второй мировой войн, ветераны и труженики тыла, дети блокады получают поддержку от государства и общества. Таджикистан – пожалуй, единственная страна в Центральной Азии где, как и в Туркменистане, не зафиксировано попыток вандализма в адрес памятников, мемориалов и воинских захоронений, связанных с Великой Отечественной. Нет там и попытки переоценки событий 20-х 30-х годов. Попытки исторического ревизионизма в сторону демонизации советской власти и героизации «национальных освободителей» из числа басмачей к закату СССР в стране были. Но с треском провалились. Во время гражданской войны сторонники Объединенной таджикской оппозиции во многом повторяли действия басмачей: многие ученые, журналисты, деятели культуры, медицины, просветители были убиты, на оккупированных территориях насаждалась исламизация, разрушалась инфраструктура… Поэтому после примирения Эмомали Рахмоном была поставлена своеобразная точка в оценке тех событий: современный Таджикистан имеет этноцентричность, но без героизации и советской власти и ее противников. Хотя экспертные и исторические дискуссии о том, кто из них нанес больше вреда таджикской идентичности и ведутся до сих пор, а в учебниках истории можно встретить разные трактовки в пользу и «национальных освободителей», и «спасения Советами таджиков от участи Афганистана», на законодательном уровне о реабилитации их речи не идет.
В Узбекистане историческая память тоже избирательна. Национал-патриотические идеи в начале девяностых, связанные с исторической ревизией событий в Узбекистане времен его бытия союзной республикой стали базой для положительного восприятия образа басмачества как национально-освободительного движения. Сохраняется эта точка зрения и до сих пор. В частности, один из новейших учебников по истории, утвержденный узбекским Министерством народного образования, говорит о том, что «в официальных документах советской власти фальсифицировалась истинная сущность национально – освободительного движения, она неверно именовалась «басмаческим» движением, а ее участники – «басмачами». И что «патриоты, вступившие в смертельную борьбу с Красной Армией, были не «басмачами», а борцами за независимость». Разделение региона на республики объясняется как то, что «для деспотического советского режима и большевиков было удобно управлять Туркестанским краем, разделив его на части». А переход советского Узбекистана на кириллицу по мнению авторов «преследовал целью отделить тюркоязычные советские республик от влияния Турции и других государств, использующих латиницу, оборвать связи между узбекским и братским турецким народом». Басмачи предстают в учебнике национальными героями, советская власть и русификация региона за счет присылания кадров из Москвы до формирования национальной политэлиты злом. Но попыток их реабилитации на законодательном уровне нет. Да и память о событиях, связанных с историей Великой Отечественной, несмотря на националистические выпады, не искажается. Попыток исторического ревизионизма в этом вопросе нет. Учебники упоминают о Туркестанском легионе, но осуждают его действия и характеризуют его участников как пособников фашизма. Описывая события Великой Отечественной, узбекские историки не отрицают, что иногда нагрузка на тех, кто остался в тылу, была непомерной, а наказание за нарушения в военное время слишком суровым, но реабилитировать к примеру, уклонистов от тыловых работ в Узбекистане на законодательном уровне не предлагали. А к героизации фашизма и попыткам пересмотров итогов Второй мировой или взглядов на Великую Отечественную Ташкент относится резко отрицательно. Как и обычные узбекистанцы. Идеи неонацизма и иных современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости в последние несколько лет не фиксировались, хотя бытовой национализм иногда и встречается, связанный с языковой почвой. Законодательно они наказуемы через Административный и Уголовный кодекс. Кроме того, создать общественную организацию или партию, а уж тем более тайное общество или объединение, ставящее целью насильственное изменение конституционного строя, выступающее против суверенитета, целостности и безопасности республики, конституционных прав и свобод ее граждан, пропагандирующее войну, социальную, национальную, расовую и религиозную вражду, посягающих на здоровье и нравственность народа, в Узбекистане нельзя по закону.
Наиболее же придерживающимся исторической памяти и сохранения стабильности в обществе без идей нацизма, оправдания шпионов и диверсантов или желания реабилитировать и героизовать представителей басмачества, в Центральной Азии остался только Туркменистан. Парадокс, но республика с жесткой цензурой, которую международные организации критикуют за нарушения прав человека, не замечена в поощрении деятельности экстремистских и радикальных националистических партий, движений и групп расистского и ксенофобского толка не только в онлайне, но и в оффлайне. Как и в переписывании истории, провокационных высказываниях на эту тему историков и политиков, общественных деятелей, и в преступлениях неонацистов. В республике чтут не только историческую память, но и закон: там хорошо работает статья 177 республиканского УК. Умышленные действия, направленные на возбуждение социальной, национальной, этнической, расовой или религиозной вражды или розни, унижение национального достоинства, а равно пропаганду исключительности или неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, национальной, этнической или расовой принадлежности и акты насилия и правонарушений по всем этим мотивам там расценивают как преступление против государства. За которое можно лишиться свободы на срок до восьми лет. Пересмотреть же историю Туркмении 20-х и 30-х годов (Туркмения была последней из советских среднеазиатских республик по историческим данным, где басмаческое движение с элементами грабежей населения и контрабанды, а также пропаганды идей фашизма просуществовало до 1938 года) в стране никому не приходит в голову.
Материал подготовили: Владимир Банников, Елена Короткова.
