Бахтиер Алимджанов, кандидат исторических наук, докторант Института Востоковедения им. Абу Райхана Беруни, отмечает: со сменой власти в Кабуле у Ташкента появилось несколько крупных угроз.
Узбекистану, возможно, придется отказаться от политики многовекторности из-за падения Кабула в 2021 году и его последствий. Такой вариант развития событий в ходе международного круглого стола «Афганистан в разрезе мировой политики. Терроризм как угроза центральноазиатскому региону» в Бишкеке озвучил Бахтиер Алимджанов, кандидат исторических наук, докторант Института Востоковедения им. Абу Райхана Беруни.
«Скорее всего, с приходом к власти талибов (запрещенное в России, Кыргызстане и ряде стран мира международное террористическое движение, – прим.авт.) в 2021 году и уходом из Афганистана американцев, Узбекистан перестал вести многовекторную политику. И рост идей политического ислама, и другие факторы подталкивают Узбекистан к необходимости сотрудничать с ОДКБ, где республика приостановила членство в 2012 году», – подчеркнул он.
«Другие факторы» – это, в частности, недавняя история с обстрелом со стороны «Вилаята Хорасан» (афгано-пакистанское отделение ИГ, запрещенной в России, Кыргызстане и ряде стран мира международной исламистской террористической организации, которое запрещено в России, Кыргызстане и ряде стран мира как международная исламистская террористическая организация, – прим.авт.). Боевики в конце апреля заявили о том, что запустили ракеты из Афганистана в Термез, в соцсетях. Но официальные власти Узбекистана, в лице пресс-секретаря главы государства Шерзода Асадова, опровергли информацию о ракетном обстреле.
«Опровержения были, но факт есть факт, угроза независимости Узбекистана есть. Готов ли Узбекистан к войне или к террористическим угрозам – вопрос большой, и полагаю, что ОДКБ и ограниченный контингент войск могут предотвратить угрозы от разных террористических группировок, не только от талибов (запрещенное в России, Кыргызстане и ряде стран мира международное террористическое движение, –прим.авт.)», – полагает эксперт.
Алимджанов отмечает, что движение, захватившее власть в Афганистане, «постоянно пытается убедить власти Узбекистана, что они хотят мира, и хотят сотрудничать, позиционируя себя как нормальное правительство». Но с другими представляющими угрозу безопасности с афганской территории группировками, не подчиняющимися талибам (запрещенное в России, Кыргызстане и ряде стран мира международное террористическое движение, – прим.авт.), у Ташкента вообще никакого диалога нет. Как нет и представления о том, чем такие группировки хотя бы примерно могут быть вооружены, и насколько они могут слаженно действовать. Нет и какой-то военной аналитики экспертов с Запада на эту тему. А без такой информации даже то, что узбекская армия самая сильная в Центральной Азии, а в международном рейтинге «Global Firepower» Military Strength Ranking она держится практически в топ-50 среди сильных армий мира, может не помочь при глобальной атаке.
«Почему нужна ОДКБ? Даже январские события показали – у Казахстана была сильная, неплохая армия, но пришлось обращаться за помощью. Если вдруг будет какое-то столкновение, то кто гарантирует, что южные области Узбекистана, где растет исламизация, не поддержит вторгшиеся силы? Вот в чем вопрос. Эксперты об этом обычно в открытую не говорят, все априори думают, что население поддержит светскую власть, но это может быть не так. Я разговаривал со многими студентами в трех вузах Ташкента, спрашивал, что они предпочитают – Конституцию или шариат? Все до одного выбрали шариат. Это вузы Ташкента, светского города, центра страны, будущие гуманитарии! На вопрос, что главнее для них, Конституция или шариат, отвечают – шариат», – делится наблюдениями Алимджанов.
По словам Алимджанова, Узбекистан, как и соседний Таджикистан, столкнулся с «кризисом светскости». Есть в наличии и всплеск популярности радикальных идей, которые жители и Узбекистана, и других республик региона видят у соседей в Афганистане и считают притягательными на фоне разочарования в светской модели государственного управления из-за экономического, социального и иных кризисов.
В такой ситуации, по его мнению, ОДКБ может «выступить как альтернативная мягкая сила, которая будет контролировать возможные последствия» каких-либо внешних угроз для государства.
